ИВАНОВ ДЕНЬ

– Эй, поживей поворачивайтесь! Мешки для мусора не забудьте! – Крутой вовсю изображал из себя крутого. Степка, видимо, не желал связываться со своим постоянным противником и лишь ухмылялся, не обращая внимания на "приказы". В другой раз Огонек, конечно, как-нибудь укоротила бы прыть новоявленного "руководителя", но сейчас все ее мысли были заняты предстоящей поездкой на остров. Агата с лже-Глашей попали в группу, которой предстояло убирать костровую поляну, и никто не помешает Огоньку провести на Марьином яйце тщательный осмотр. Вот только что она рассчитывает найти там, на острове? Ответа на такой вопрос Огонек дать бы не смогла.

– Ты что, заснула, Огонек? Все готовы, тебя ждем! – закричали ребята.

Огонек молча залезла в лодку. Крутой с Темным балагурили, Степка с охранником Сашей гребли, солнышко подмигивало из-за белых облачков, разбиваясь в сотни мелких искорок на поверхности озера. И где-то здесь, совсем поблизости, среди всей красоты и свежести летнего утра, готовили что-то темное и страшное неведомый Кэш-Кощей, и Яга-Ядвига, и ее дочь в обличье Глаши. А сама Глаша… И Сергей Корнилов… Но об этом лучше не думать, лучше пока не думать об этом…

Мусора на острове, похоже, было немного. Саша, Крутой и Темный начали очищать пляж, а Огонек и увязавшийся за ней Степка пошли вглубь острова. Агния почему-то ожидала увидеть посредине большую поляну и какое-нибудь строение на ней, вроде избушки в Нечистом лесу. Но на Марьином яйце не было ни полян, ни избушек. Напротив, лес, достаточно редкий и светлый на берегу, становился все темнее и гуще. Но Огонек все больше и больше убеждалась в том, что не зря приехала сюда, и что именно здесь, на острове, произойдет то неизвестное и страшное, что должно произойти в Иванову ночь. Потому что нигде и никогда она, Агния, не видела еще такого множества папоротника. Как там было у Бажова? Парень спрашивал у бабки, все ли цветы она знает. А та сказала, что, все будто знает, какие открытые-то.

– А разве и неоткрытые бывают?

– Есть, и такие. Папору вот слыхал? Она будто цветет на Иванов день. Тот цветок колдовской. Клады им открывают. Для человека вредный…"

Папоротник, вредный для человека, папоротник, цветок которого гоголевский Петро отдал ведьме и Басаврюку, здесь, на Марьином яйце, достигал невиданных, почти в рост Огонька, размеров. Казалось, на острове размещался папоротниковый заповедник. Даже Степка, ничего не знавший об Ивановом дне, Кощее и прочей нечистой силе, был удивлен:

– Ничего себе травка! Заблудиться можно!

– Это не травка, это папоротник. А ты разве никогда здесь не бывал? – спросила Огонек.

– На острове? Бывал, конечно. Мы здесь рыбу иногда ловили. С отцом. Но мы в лес не заходили, на берегу только сидели, костер там же разводили. А еще в прошлом году здесь лагерь игру военную проводил. Вот тогда мы по всему острову носились. И папоротник рос, но не такой большой, это точно. Обыкновенный рос папоротник, как в лесу, – ответил Степка.

– А когда это было, не помнишь? В каком месяце? – не отставала Огонек.

– Когда?… Да в конце лета, в последнюю смену.

Понятно. В конце лета не бывает Иванова дня, вот папоротник и стал нормального размера. Внимательно оглядываясь по сторонам, Огонек брела сквозь заросли чудо-папоротника туда, где по ее расчетам должен быть центр острова, самая сердцевина Марьина яйца. В распечатках, сделанных из Интернетовского сайта, помнится, говорилось, что Кощей – тот же Змей, а для того, чтобы убить Змея, надо найти остров, на острове камень, в камне заяц, в зайце утка, в утке яйцо, в яйце желток, в желтке каменек – это и есть Змеиная смерть; надо только добыть каменек и бросить им в Змея! Скептически настроенная Агния сомневалась в существовании уток и зайцев, но если был на острове волшебный камень, то по логике вещей он должен находиться где-то в центре, как желток у яйца.

– Огонек, куда мы идем? Тут же нет никакого мусора, да и быть не может! – удивился Степка.

– Степка, пожалуйста, не задавай вопросов. Мне очень надо тут все исследовать, ну очень надо!

Все-таки Степка – классный парень. Другой бы на его месте стал приставать с вопросами, лезть в душу, а он только пожал плечами и пошел впереди Огонька, пробивая палкой тропинку в зарослях папоротника. Лес постепенно редел, папоротник стал пониже и рос не так густо, впереди показались просветы, в которых блестело озеро. Никаких мифических камней, уток и зайцев. Огонек приуныла и остановилась в задумчивости. Степка привалился спиной к огромной старой ели и грыз травинку.

– Ну что, все исследовала? Может, вернемся к ребятам? – предложил мальчик.

– Вернемся. Только давай пойдем другой дорогой и не вместе, а чуть поодаль друг от друга, – попросила Огонек.

– А что мы ищем? Может, скажешь все-таки, – поинтересовался Степан.

– Не знаю, Степ, я сама не знаю, – Огонек на ходу выдумывала хоть сколько-нибудь правдоподобное объяснение своему странному поведению, – понимаешь, бабка Агафья, ну, до того, как ее в город в больницу увезли, советовала нам приехать сюда, на остров. Мол, есть тут кое-что интересное, в центре острова. Мы с Агатой думали, может, здесь сторожка какая–нибудь или место народных гуляний…

– Народных гуляний? Интересно, какой дурак сюда из деревни на гуляние припрется? – Степка явно не поверил "легенде" Огонька.

– А может, тут раньше деревня была? – предположила Агния.

– Это вряд ли, – покачал головой Степка.

– Да я тоже сомневаюсь, но давай уж все до конца исследуем. А то Агата мне не простит, она ведь в историческом клубе, понимаешь? Давай порознь пойдем, и если ты хоть что-то интересное увидишь – ну, камень там, или… животное, или… птицу, сразу зови меня, ладно?

Степка с сомнением поглядел на Огонька, но все же кивнул в знак согласия, и они двинулись в обратный путь на расстоянии трех-пяти метров друг от друга.

– Огонек, тут муравейник! Будешь смотреть? – крикнул Степка.

– Нет, не буду, – отказалась Агния.

– А сейчас надо мной комары кружат! Это Агату не заинтересует? – издевался мальчик.

– Хватит прикалываться! – одернула спутника Огонек.

– Огонек, тут какой-то валун! Правда! Странно, в наших лесах валуны редко встречаются!

Огонек подбежала к Степке. Находка оказалась еще более странной и интересной, чем думал Степка. Огромный валун темно серого, почти черного света лежал в зарослях папоротника и по форме напоминал гигантское яйцо какого–нибудь доисторического ящера. Огоньку стало ясно, что она все-таки отыскала то главное, что было здесь, на острове. Теперь нужно хорошенько запомнить дорогу к каменному яйцу. Им предстоит прийти сюда поздно вечером или ночью, когда так легко заблудиться в густом, поросшем папоротником лесу. У них не будет времени на поиски, и не будет права на ошибку…



Темная головка Агаты – любительницы дальних заплывов – маячила у самых буйков, а Огонек, сидя у кромки воды, с плохо скрываемой ненавистью наблюдала, как лже-Глаша наслаждается купанием. Все труднее становилось подружкам отгонять тяжелые мысли о том, где сейчас настоящая Глаша, какое испытание готовит для нее ночь накануне Ивана Купалы.

– Глаша! Глаша! Вылезай скорее, там к тебе родные приехали! – кто–то громко позвал со стороны корпуса.

Глаша перестала плескаться, мокрое лицо ее на миг выразило недоумение и испуг. Но девочка быстро овладела своими эмоциями, по лицу расплылась глуповато-радостная улыбка, она выскочила из воды, натянула прямо на мокрый купальник сарафан и побежала к корпусу. Огонек поспешила следом. Интересно, какие родные приехали к Глаше? И как будет вести себя в явно непредвиденной ситуации лже-Глаша? Убегая, Огонек успела заметить, что Агата быстро плывет к берегу.

Через пять минут подружки стояли у своего корпуса и наблюдали за семейством Петровых. Папа Андрей – высокий, худой, белобрысый и немного нескладный – тащил от стареньких "Жигулей", припаркованных на автостоянке, огромные сумки с гостинцами. Мама Галина – среднего роста полненькая веселая шатенка обнимала Глашу и одновременно отдавала всем указания веселым звонким голосом. Три сестренки висли на Глашиных руках, ногах и плечах, вокруг скакал кудлатый песик непонятной породы, а чуть поодаль спокойно стоял пухленький темноглазый малыш, с любопытством рассматривая озеро, клумбы и Агату с Огоньком. Наконец Глаша не без труда освободилась и, радостно улыбаясь, стала знакомить подружек с родственниками.

– Это Агата и Огонек, то есть Агния, мои лучшие подруги. Мой папа, Андрей Данилович. Мама – Галина Ивановна.

Папа улыбнулся девочкам, а Галина Ивановна тут же наградила их звонкими поцелуями.

– Твоя тезка, Агата, старшая из моих младших сестричек, – Агата-большая приобняла за плечи Агату-маленькую, очень похожу на Глашу, такую же худенькую, синеглазую и светловолосую.

– А вот твоя тезка, Огонек. Только мы ее не догадались назвать Огоньком, так и зовем Агнией. А это – Агриппина.

Детей в семье Петровых природа явно поделила на "папиных" – худеньких, высоких, светловолосых и синеглазых Глашу и Агату, и маминых – низеньких, плотненьких, темноволосых и темноглазых Агафона, Агриппину и Агнию.

– А это мой Агафончик, мой сладкий Агафончик, – Глаша схватила малыша на руки и стала целовать его румяные щечки. Но Агафончик вдруг стал молча вырываться, смешно отбиваясь толстыми ручками.

– Да что с тобой? Это же Глаша, твоя любимая Глаша, – пытались образумить малыша мать с отцом, но Агафон все–таки вырвался из объятий старшей сестры.

Глаша несколько растерялась, но тут ей на помощь пришла маленькая Агния:

– Глаша, ты еще с ним не поздоровалась, с Лучиком, – девочка показала на песика, который от возбуждения начал громко радостно лаять.

Но попытка лже-Глаши "поздороваться с Лучиком тоже закончилась неудачно – стоило ей погладить собаку, как та заскулила и отбежала в сторону. Никому, кроме Агаты и Огонька, не пришло в голову анализировать странности в поведении маленького мальчик и смешной псинки.

Подружки повели семейство Петровых знакомится со "Страной чудес", потом, с разрешения Алексея, устроили маленький пикник на костровой поляне, после обеда купались в озере. Семейство Петровых решило навестить Глашу после тревожного сообщения о странном происшествии на дне Нептуна, но теперь родители Глаши убедились, что у нее все в порядке и успокоились. Огонек влюбила в себя всех трех младших сестричек Глаши, а Агате очень понравился основательный Агафончик. Пока все девочки под руководством Андрея Даниловича и Галины Ивановны собирали на полянках землянику, Агата с малышом мирно беседовали в тени большой березы.

– Агафончик, тебе здесь нравится? – спросила Агата.

– Да, – важно кивнул головой Агафончик.

– А ты по Глаше скучал?

– Да, – теперь в голосе малыша появились жалобные нотки.

– Почему же ты не хотел обнять и поцеловать Глашу? – допытывалась Агата.

Агафончик молча уставился на девочку большими темнокарими глазами, в которых уже блестели близкие слезы. Но мужичок-с-ноготок не стал плакать. Он вдруг поднялся, подошел к сложенным на траве вещам Петровых, отыскал свой маленький рюкзачок, достал оттуда свернутый помятый листок и протянул его Агате:

– Глаша мне нарисовала. А я Глашин рисунок дорисовал. Ты ей отдай, ладно?

Агата не стала больше задавать малышу вопросов, кивнула в знак согласия и развернула листок. Смешная фигурка в каком-то длинном одеянии явно изображала Глашу. Прямо над ее головой желтело дорисованное Агафончиком солшнышко, а рядом рос выполненный рукой малыша гигантский цветок. Услышав голоса, Агата поспешила спрятать рисунок в карман – он предназначался настоящей Глаше, а не той, что сейчас бежала, смеясь, впереди всех по полянке.

Вечером Агата, Огонек и Глаша долго прощались и провожали старенький "Жигуленок", набитый детьми, букетами цветов, улыбками и прощальными взмахами. Перед ужином Глаша пошла в модельный кружок, дав, наконец, возможность Огоньку и Агате спокойно поговорить в "переговорной" беседке.

– Какие у Глаши классные родители, и сестрички, и Агафончик! Что с ними было бы, если б они узнали про Глашу… – Огонек замолчала, рассматривая фигурку на рисунке Агафончика.

– Знаешь, Огонек, я сегодня целый день думала… Может, мы не правы… Может, мы как предательницы поступили. Может, нужно было обо всем рассказать Андрею Даниловичу и Галине Ивановне? – спросила Агата.

– Интересно, как ты это свое "может" представляешь? По-твоему, мы должны были им сказать: "Это не Глаша, не ваша дочка, это нечистая сила, дочка Бабы-яги"? Вот тогда бы нас с тобой отсюда точно сразу же в сумасшедший дом отправили. На радость Кощею, Бабе-яге и Маринке.

– Ты права. Поэтому мы и молчали.

Помолчали немного и сейчас. За деревьями раздались чьи-то быстрые шаги и к беседке вышла Лиза, девочка из отряда Агаты и Огонька.

– Вот вы где! Еле вас отыскала. Алексей просил предупредить, что перед ужином будет сбор отряда, в холле нашего корпуса.

– А что случилось?

– Ничего особенного. Просто завтра вечером в лагере будет какой-то праздник, нам нужно подготовиться.

– Праздник? Какой праздник?

– Ой, не помню. Что-то народное. Алексей сказал, будем венки плести и через костры прыгать. Пока, я побегу, мне еще кое-кого предупредить надо. А вы Глаше скажите, ладно?

Лиза ушла, оставив подружек в недоумении. Значит, в "Стране чудес" завтра все будут отмечать ночь накануне Ивана Купалы. Поможет ли это осуществлению их собственных планов или помешает?