ИВАНОВ ДЕНЬ

С утра над "Страной чудес" сгустились тучи, а после обеда разразилась настоящая летняя гроза. Потемнело так, что в помещениях пришлось включить свет. Косой дождь заливал комнаты через окна, которые не успели закрыть, над озером сверкали молнии и гром грохотал как бешеный. Асфальтированные дорожки превратились в реки, по которым ветер гнал самые настоящие волны. Деревья гнулись дугой, теряя веточки. Несчастные цветы на клумбах прибило к земле.

Грозу Глаша пережидала в комнатушке Анны Степановны за чашкой крепкого чая с мятой и неторопливым разговором со Степкой и его добродушно-уютной мамой. Задание Огонька выполнено, теперь можно и расслабиться. Вот уже и посветлело, дождь устал лить, лишь каплет лениво. Глаша отправляется на поиски подруг. В комнате – никого, в компьютерном клубе – тоже, и в историческом нет ни Агаты, ни Огонька. Наконец, ребята из отряда сказали, что видели девчонок в бассейне…

– Агата, Огонек, сами плаваете, а я? – возмутилась Глаша.

– Мы тебя не нашли, прости, Глаш. Будешь плавать? – оправдывалась Агата.

– Нет, не хочется, да и купальника нет.

– А дождь кончился? – спросила Огонек.

– Почти.

– Тогда жди нас в беседке, мы уже выходим.

Беседка в саду стала традиционным местом для обмена информацией. Сегодня, правда, здесь было не особенно уютно – скамейки и стол мокрые, на полу – облетевшие с деревьев листья. Пришлось подстелить на скамейки ветровки, чтобы джинсы не промочить. Огонек сразу же приступила к делу:

– Сейчас вы узнаете все об Иване по фамилии Купала. "Иван Купала – один из главных праздников славян, день Рождества Иоанна Крестителя, день летнего солнцестояния. Купальские обряды, совершаемые в канун праздника ("ночь накануне Ивана Купалы"), составляют сложный обрядовый комплекс, включающий: сбор трав и цветов, плетение венков, украшение зеленью построек, разжигание костров, уничтожение чучела, перепрыгивание через костер или через букеты зелени, обливание водой, гадания, выслеживание ведьмы, ночные бесчинства и др. Содержательным стержнем всей купальской обрядности является мотив изгнания, выпроваживания нечистой силы, которая, по народным представлениям, особенно опасна в это время".

– Вот, девочки, вот оно! И Кэш, и Баба-яга особенно сильны будут в этот день, и в ночь тоже! – воодушевлено воскликнула Глаша.

– Не перебивай, Глаша, слушай дальше! "Центральным актом купальского обряда является символическое уничтожение ведьмы. Символизирующий ведьму ритуальный предмет (чучело, зелень, конский череп, старая обувь и т.п.) сжигали, сплавляли по воде, выбрасывали в канавы, ямы, болото, разрывали на части, били, забивали камнями, забрасывали на крышу дома, на дерево, удаляли за пределы жилого пространства, за границы села, отпугивали при помощи ритуальною шума, выстрелов и т.п., – Огонек передохнула и продолжила чтение. – Наиболее типичный способ уничтожения ведьмы – сожжение на костре, причем само возжигание костра часто обозначается выражением "ведьму палить". В костре сжигались специально изготовляемые ритуальные предметы – символы купальского обряда: чучело, срубленное и украшенное деревце, пучки веток, цветов, зелени, укрепленные на шесте, и др. С ними участники обряда обходили село, устраивали хороводы и игры, после чего их уничтожали. Сжигались также предметы, служившие основой костра: воткнутые в землю шесты, палки с укрепленными на них колесами, корзинами и т.п., рогатины, увешанные венками, лаптями и т.п."

Усталая Огонек прервала чтение. Тогда свою помощь предложила Агата и стала читать четким лекторским голосом:

– "Наконец, уничтожались в огне предметы домашнего обихода: веники, метлы, обувь, нитки, бочки, бороны, мазницы, телеги, деревянная посуда – похищенные со дворов соседей, снятые с петель двери, калитки. разобранные заборы и т.п. Чучелам давались имена Ведьма, Купала, Мара, Марена, Марина, Ульяна, Катерина, реже Иван, Дед, Черт. Чучела носили по селу на шесте, после чего либо бросали в костер, либо выбрасывали в воду, под мост, в канаву, забивали камнями, разрывали на части.

Чучело могло изготовляться из пучков зелени или просто заменяться пучком травы, букетом цветов и т.п. которые также назывались Ведьма или Купайло. Иногда носили на шесте украшенное деревце – березку, вербу или сосенку или украшали растущее деревце, укрепляли на его верхушке чучело, колесо, солому, цветы и т.п. и раскладывали вокруг него костер. Особое место в купальском реквизите занимают венки, которые использовались преимущественно для ряжения девушек и гадания, а затем служили объектом уничтожения: их бросали в костер, в воду, разрывали на части, относили в огород, забрасывали на крышу, реже – относили на кладбище, бросали в колодец. Но нередко купальские венки сохранялись и использовались для лечения или магических действий.

Сопутствующие действия игрового и магического характера также имели целью выслеживание, опознание, отпугивание, обезвреживание ведьмы или защиту от нее: кипятили на костре цедилку с иголками, чтобы причинить ведьме боль и заставить ее прийти к костру: бегали с факелами, отпугивая нечистую силу; калечили и убивали животных, появившихся возле костра или специально подкарауленных в доме, в хлеву; производили сильный шум битьем в сковороды, в косы, звонили в церковный колокол, стреляли, громко кричали; боронили дорогу, чтобы узнать по следам ведьму. Даже перепрыгивание через костер могло пониматься как способ распознания ведьмы: девушку, которая не перескочила через костер, называли ведьмой". Все.

– Девочки, помните, Снегурочка через костер не перепрыгнула. Получается, она тоже ведьма? – удивилась Глаша.

– Получается, так. Но про литературу нам Агата сейчас расскажет. Нашла что-нибудь? – поинтересовалась Огонек.

– Конечно, нашла. Только там еще страшнее, чем у тебя написано. Особенно у Гоголя. Но я начну с Павла Бажова, слушайте: "Раз Данилушко и спрашивает:

– Ты, бабушка, всякий цветок в наших местах знаешь?

– Хвастаться, – говорит, – не буду, а все будто знаю, какие открытые-то.

– А разве, – спрашивает, – еще и неоткрытые бывают?

– Есть, – отвечает, – и такие. Папору вот слыхал? Она будто цветет на Иванов день. Тот цветок колдовской. Клады им открывают. Для человека вредный…"

– Значит, Кэш не совсем обманывал Сергея. Он действительно хочет с его помощью получить богатство. Но только не через компьютерный взлом…

– Думаю, ты права, Огонек. Вот только что будет после этого с Сергеем? Послушайте Гоголя. Это – из "Вечеров на хуторе близ Диканьки", повесть "Ночь накануне Ивана Купалы". Главный герой – Петро, деревенский парень. А Басаврюк – нечистая сила в человеческом обличье:

"С сердцем, только что не хотевшим выскочить из груди, собрался он в дорогу и бережно спустился густым лесом в глубокий яр, называемый Медвежьим оврагом. Басаврюк уже поджидал там. Темно, хоть в глаза выстрели. Рука об руку пробирались они по топким болотам, цепляясь за густо разросшийся терновник и спотыкаясь почти на каждом шагу. Вот и ровное место. Огляделся Петро: никогда еще не случалось ему заходить сюда. Тут остановился и Басаврюк.

– Видишь ли ты, стоят перед тобою три пригорка? Много будет на них цветов разных; но сохрани тебя нездешняя сила вырвать хоть один. Только же зацветет папоротник, хватай его и не оглядывайся, что бы тебе позади ни чудилось. Петро хотел было спросить... глядь – и нет уже его. Подошел к трем пригоркам; где же цветы? Ничего не видать. Дикий бурьян чернел кругом и глушил все своею густотою. Но вот блеснула на небе зарница, и перед ним показалась целая гряда цветов, все чудных, все невиданных; тут же и простые листья папоротника. Поусомнился Петро и в раздумье стал перед ними, подпершись обеими руками в боки.

– Что тут за невидальщина? десять раз на день, случается, видишь это зелье; какое ж тут диво? Не вздумала ли дьявольская рожа посмеяться? Глядь, краснеет маленькая цветочная почка и, как будто живая, движется. В самом деле, чудно! Движется и становится все больше, больше и краснеет, как горячий уголь. Вспыхнула звездочка, что–то тихо затрещало, и цветок развернулся перед его очами, словно пламя, осветив и другие около себя. "Теперь пора!" – подумал Петро и протянул руку. Смотрит, тянутся из-за него сотни мохнатых рук также к цветку, а позади его что-то перебегает с места на место. Зажмурив глаза, дернул он за стебелек, и цветок остался в его руках. Все утихло. На пне показался сидящим Басаврюк, весь синий, как мертвец. Хоть бы пошевелился одним пальцем. Очи недвижно уставлены на что-то, видимое ему одному только; рот вполовину разинут, и ни ответа. Вокруг не шелохнет. Ух, страшно!..

Но вот послышался свист, от которого захолонуло у Петра внутри, и почудилось ему, будто трава зашумела, цветы начали между собою разговаривать голоском тоненьким, будто серебряные колокольчики; деревья загремели сыпучею бранью... Лицо Басаврюка вдруг ожило; очи сверкнули." Насилу воротилась, яга! – проворчал он сквозь зубы. – Гляди, Петро, станет перед тобою сейчас красавица: делай все, что ни прикажет, не то пропал навеки!" Тут разделил он суковатою палкою куст терновника, и перед ними показалась избушка, как говорится, на курьих ножках. Басаврюк ударил кулаком, и стена зашаталась. Большая черная собака выбежала навстречу и с визгом, оборотившись в кошку, кинулась в глаза им. "Не бесись, не бесись, старая черточка!" – проговорил Басаврюк, приправив таким словцом, что добрый человек и уши бы заткнул.

Глядь, вместо кошки старуха, с лицом, сморщившимся, как печеное яблоко, вся согнутая в дугу; нос с подбородком словно щипцы, которыми щелкают орехи. "Славная красавица!" – подумал Петро, и мурашки пошли по спине его. Ведьма вырвала у него цветок из рук, наклонилась и что–то долго шептала над ним, вспрыскивая какою–то водою. Искры посыпались у ней изо рта; пена показалась на губах. "Бросай!" – сказала она, отдавая цветок ему. Петро подбросил, и, что за чудо? – цветок не упал прямо, но долго казался огненным шариком посреди мрака и, словно лодка, плавал по воздуху; наконец потихоньку начал спускаться ниже и упал так далеко, что едва приметна была звездочка, не больше макового зерна. "Здесь!" – глухо прохрипела старуха; а Басаврюк, подавая ему заступ, примолвил: "Копай здесь, Петро. Тут увидишь ты столько золота, сколько ни тебе, ни Коржу не снилось".

Петро, поплевав в руки, схватил заступ, надавил ногою и выворотил землю, в другой, в третий, еще раз... что–то твердое!.. Заступ звенит и нейдет далее. Тут глаза его ясно начали различать небольшой, окованный железом сундук. Уже хотел он было достать его рукою, но сундук стал уходить в землю, и все, чем далее, глубже, глубже; а позади его слышался хохот, более схожий с змеиным шипеньем. "Нет, не видать тебе золота, покамест не достанешь крови человеческой!" – сказала ведьма и подвела к нему дитя лет шести, накрытое белою простынею, показывая знаком, чтобы он отсек ему голову. Остолбенел Петро. Малость, отрезать ни за что ни про что человеку голову, да еще и безвинному ребенку!

В сердцах сдернул он простыню, накрывавшую его голову, и что же? Перед ним стоял Ивась. И ручонки сложило бедное дитя накрест, и головку повесило... Как бешеный подскочил с ножом к ведьме Петро и уже занес было руку... – А что ты обещал за девушку?.. – грянул Басаврюк и словно пулю посадил ему в спину. Ведьма топнула ногою: синее пламя выхватилось из земли; середина ее вся осветилась и стала как будто из хрусталя вылита; и все, что ни было под землею, сделалось видимо как на ладони. Червонцы, дорогие камни, в сундуках, в котлах, грудами были навалены под тем самым местом, где они стояли. Глаза его загорелись... ум помутился...

Как безумный, ухватился он за нож, и безвинная кровь брызнула ему в очи... Дьявольский хохот загремел со всех сторон. Безобразные чудища стаями скакали перед ним. Ведьма, вцепившись руками в обезглавленный труп, как волк, пила из него кровь... Все пошло кругом в голове его! Собравши все силы, бросился бежать он. Все покрылось перед ним красным цветом. Деревья, все в крови, казалось, горели и стонали. Небо, распалившись, дрожало... Огненные пятна, что молнии, мерещились в его глазах. Выбившись из сил, вбежал он в свою лачужку и, как сноп, повалился на землю. Мертвый сон охватил его."

Агата отложила книгу. Несколько минут девчонки молчали, находясь под впечатлением услышанного.

– Ужас какой, – прошептала Глаша, глядя на Агату огромными испуганными глазами, – а кто такой этот несчастный Ивась?

– Братик невесты Петро.

– Бедняжка… Мне страшно… – Глаша зябко передернула плечами.

– Так, девочки, хватит ужасов! – Огонек поспешила перевести разговор в деловое русло, – с Иваном Купалой все ясно. Кэш с Бабой–ягой хотят найти клад. Сергей им нужен для того же, для чего Басаврюку понадобился этот самый Петр. Но нашей нечисти еще нужен кто-то из нас.

– Интересно, не для того ли, для чего у Гоголя понадобился Ивась? – поинтересовалась Агата.

– Не думаю. Ведь Ивась был совсем маленьким, а мы уже взрослые, – не слишком уверенно сказала Огонек.

– Да, – вмешалась Глаша, – мне бабушка говорила, что ребенок считается младенцем лет до семи. А нам уже одиннадцать.

– Но для чего-то кто-то из нас им все-таки нужен. Кто? Может, наши имена нам что-то подскажут? Ты нашла что-нибудь про наши имена, Агния?

– Нашла, – откликнулась Огонек, – начнем с тебя. Агафья, европейский вариант имени Агата. Женское каноническое имя древнегреческого происхождения. Основа переводится как "хорошая, добрая, благородная". Заимствовано из Византии. Известны две православные святые с этим именем – мученицы Агафии (памяти 5 февраля и 28 декабря). Первую из них в русском народе прозвали Коровницей (в день ее памяти по деревням якобы пробегает коровья смерть). Во многих местах северо-западной Руси она считалась заступницей от пожара, и в день ее памяти здесь освящался хлеб с солью, который хранился в домах как надежнейшее средство от пожара. В метрические книги имя записывалось как в канонической форме Агафия, так и в разговорно-народной форме Агафья. Ну, Агата, как тебе теперь твое имечко?

– Ничего. Только про коровью смерть не очень-то приятно узнать, – пошутила Агата.

– Зато ты от пожара защищаешь. А вот про свое имя я в одном месте прочитала, что оно в переводе с санскрита как раз огонь означает.

– А что такое "санскрит"? – Глаша никогда не стеснялась признаться в свеом незнании, ведь тогда можно узнать что-то новое.

– Древнеиндийский язык, – важно разъяснила Огонек, – но на самом деле огонь здесь не при чем, и санскрит тоже, потому что Агния – женское каноническое имя древнегреческого происхождения. Производное мужского имени Агн. Основа переводится как "чистая, непорочная". Заимствовано из Византии. Православная святая с этим именем – мученица Агния (память 21 января).

– А про меня что ты прочитала, Огонек? – полюбопытствовала Глаша.

– С тобой не все ясно. Я так и не поняла, есть у православных имя "Аглая", или нет. Слушайте: "Аглаида. Женское имя древнегреческого происхождения. Производное от Аглая, основа которого переводится как "блеск, красота, радость". Во второй половине XIX – начале XX вв. православных святых с таким именем не было, как нет и ныне. Оно известно из жития православного святого мученика Вонифатия (память 19 октября) как имя одной знатной и богатой римлянки, у которой он служил рабом. Аглаида впоследствии стала христианкой и устроила церковь во имя мученика Вонифатия". Вот. А еще я узнала, что православным именем является мужское имя "Аглай", а Аглая – у же производное от него.

– Интересно, – заметила Агата, – все очень интересно. Но ничего такого особого я в наших именах не вижу. Все необычные, красивые, переводятся приятно: "добрая", "чистая, непорочная", "блестящая, красивая, радостная"… Нет, невозможно догадаться, кто из нас нужен Кэшу и Бабе-Яге.

– Невозможно… – согласилась Огонек. – Глаша, что ты выяснила про ветеранские куртки?

– Рассказываю. Итак, ветеранов лагеря, работающих в прошлом году, было всего 8 человек. Один старичок-сторож умер, осталось семь. Зачитываю список: сама Анна Степановна, Ядвига Станиславовна, Алексей, Валентин Иванович, директор лагеря Владимир Васильевич, Николай Дементьевич, повариха Нина Николаевна. Все.

– Прекрасно. Исключаем женщин – ведь куртка была на мужчине. Остается четверо, – подвела итог Огонек.

– Девчонки, это ужасно! Мы должны подозревать Алексея? И Николая Дементьевича? – огорчилась Агата.

– А как ты думала? И Валентина Ивановича, и даже директора – всех, понимаешь, всех, – Огонек от волнения даже руками стала размахивать, – конечно, было бы неплохо, если б у Кэша на голове виднелись рога, а во рту – клыки. Но он смог обмануть Сергея, смог обмануть всех, значит он кажется обычным, самым обычным человеком. И Кэшом может оказаться каждый из четверых, как бы они нам не нравились.

– И что нам теперь делать? – тихо спросила Глаша.

– Наблюдать за ними. По мере возможности, конечно. Праздник Нептуна через два дня. Мы все должны быть очень осторожны!