Ташка

Сквозь сон Таша слышала, как осторожно открылась дверь, прошелестели лёгкие мамины шаги. А потом раздался недовольный голос Иры: «Не хочу вставать! Я еще минут пятнадцать могла спать!» Мама шёпотом прикрикнула – мол, не шуми, больную сестрёнку разбудишь, но призыв явно прозвучал всуе. Иркины завывания на тему «Почему одним все, а другим – ничего?!» могли бы разбудить и мёртвого.

Таша открыла глаза, поймала злобный взгляд сестры и показала ей язык. Ира в ответ метнула подушку. В другой раз мама пустилась бы в рассуждения о том, как должны относиться друг к другу сёстры (ну, явно не так, как её постоянно ссорящиеся дочери!), но стрелки часов уже неуклонно приближались к восьми, значит, еще немного – и она опоздает на работу.

Мама уже отдавала в прихожей последние распоряжения бабушке, Ирка завтракала, а счастливая Ташка валялась в постели, наслаждаясь ничегонеделанием. Отличница и мамина гордость, она, в отличие от старшей сестры, вполне терпимо относилась к школе. Но как же здорово иногда поболеть! Один-два дня страданий – температура, голова раскалывается, грудь разрывает сухой кашель. Зато все (кроме Ирки, конечно) крутятся только вокруг тебя, все тебя жалеют, норовят угостить чем-нибудь вкусненьким. Мама, приходя с работы, садится рядом, кладет на горячий лоб руку – нежную, мягкую, приятно прохладную, чистит мандарины и кладет по одной дольке прямо в рот.

Потом температура снижается, голова совсем не болит, стихает кашель. И не надо ходить в школу! Можно лежать целый день, зачитываясь книгами, и смотреть телевизор, и играть (хотя тебе уже десять, но ты ведь больна, значит, можно!) в любимые куклы. Проходит день-другой, начинаешь скучать без подружек, и когда врач объявляет, что болезнь закончилась, ты уже с радостью бежишь в школу.

Ира, уже в школьном коричневом платье и черном фартуке, заскочила в комнату за портфелем: «Что, Ташка, лежишь? Радуешься, что в школу не надо ходить? А еще отличница!»

Ирки и след простыл, а настроение испортилось. Ташка! С раннего детства это производное от красивого «Наталия» или нежного «Наташа» приклеилось к младшей сестре намертво. Сначала имя казалось обычным – ну, кого-то из Наташ зовут «Ната», кого-то – «Наташа», даже «Туся» и «Тата» зовут, а её – Таша, Ташка.

Но недавно один из Иркиных кавалеров (их вокруг пятнадцатилетней длинноногой красотки крутилось немало) неожиданно блеснул интеллектом: «Как ты сестру зовёшь? Ташка? А ты знаешь, что ташка – это сумка, охотничья?» Ирка пришла в восторг: сумка! Вот уж точно, сумка! Как эта «сумка» появилась, так её Ире на шею и повесили!

У Ташки от такой клеветы аж слёзы на глазах выступили! Может, в далеком детстве, когда ей было лет пять-шесть, бабушка и отправляла их с Ирой гулять вместе, наказывая старшей следить за сестрой. Но это было давным-давно! Теперь у Ирки – своя жизнь, а у Таши – своя. Вот только комната общая, тут никуда не денешься. Потому пятнадцатилетняя Ира и злится – ни подружек из-за Ташки в гости не позовешь, ни мальчика…

Таша к старшей сестре испытывала самые противоречивые чувства. Высокая, стройная, густоволосая и большеглазая Ира – настоящая красотка. Ташка и восхищается ею, и гордится. Но иногда где-то там, в самом-самом затаенном уголке души, возникает противное чувство, похожее на зависть. Младшая сестра, увы, ни ростом ни вышла, ни фигурой. Мышиного цвета волосы, а глаза, хоть и большие, трудно разглядеть за толстыми стёклами очков...

Ташка хорошо помнит, как года два назад учительница послала её к завучу, для участия в общешкольном утреннике. Завуч удивленно-презрительно осмотрела невысокую плотненькую фигурку, а потом повела её обратно в класс. И выговорила учительнице (негромко, но Ташка слышала каждое слово): «Кого вы мне прислали? На этого ребенка будут смотреть представители районо, гости! Может, она и хорошо стихи читает, но она же страшненькая! Я думала, она будет на сестру похожа, такая же красотка, а это – гадкий утёнок какой-то!»

Учительница вывела завуча в коридор и вернулась лишь минут через пять, с лицом растерянным и печальным. Она ласково погладила Ташу по голове. Гадкий утёнок в конце сказки превратился в прекрасного лебедя, но это – в сказке.

И все-таки Таше нравилось, что её старшая сестра – настоящая красавица, модница, что мальчишки провожают её восхищенными взглядами, а девчонки – завистливыми. Конечно, Ташка очень хотела, чтобы Ира была ей настоящей подругой. Но не получалось. И дело даже не в пятилетней разнице возрасте. Просто сёстры получились совсем разными. Резкую, самолюбивую, способную, но ленивую Иру нежная, мечтательная умненькая Таша всегда раздражала. И вообще, Ира не скрывала, что завидует подругам, которым повезло стать единственным ребенком в семье или, в крайнем случае, оказаться младшей сестрой при старшем брате.

«Таша, вставай! Завтрак на столе остывает. А я ухожу в магазин!» - бабушкин голос разбудил задремавшую девочку. Через десять минут Таша уже ела свою кашу. В доме было непривычно пусто, тихо и немного страшно. Неожиданный звук заставил Ташу вздрогнуть. Она не сразу поняла, что это голубь шумно опустился на карниз. Птиц прикармливала бабушка, а мама ругалась: и карниз загажен, и стёкла оконные загрязняются, да и вообще голуби – живые рассадники заразы. Бабушка на маму махала рукой и продолжала делать своё доброе дело. А вот Таше мама строго настрого запретила участвовать в кормлении.

Таша с мамой предпочитала не спорить, но в душе была полностью на бабушкиной стороне. Вон, даже на плакатах рисуют голубя мира, разве стали бы так называть разносчиков заразы? Таша любила животных, и ей было интересно наблюдать, как птицы клюют корм за стеклом. Некоторых голубей и воробьев она уже знала «в лицо», дала им имена и сочиняла про них истории. А три года назад, поступив в школу, Таша рассказала своим новым школьным подружкам, что семья у них – цирковая, что её бабушка – знаменитая дрессировщица на пенсии, сейчас занимается для собственного интереса дрессировкой голубей, а раньше, когда она, Таша, была маленькой, и они жили в другом городе, у них была живая рысь, которую соседи считали собакой.

Бабушка, всю жизнь проработавшая швеёй, была бы сильно удивлена, узнав про своё цирковое прошлое, а мама, наверное, всыпала бы дочке по первое число за вранье. Вообще-то Таша была на редкость правдивым ребёнком, но рассказ про семью циркачей – это же не ложь, это другое. Ну не бьет же никто писателей за то, что они пишут свои сказки и истории?

Между тем прилетевший голубь был Таше незнаком. Такого бы она давно заметила: белоснежный, стройный, с забавным чёрным пятнышком на головке. Таша тут же решила назвать голубя Снежком. Снежок почистился и начал расхаживать по карнизу, словно ожидая чего-то или кого-то. Потом посмотрел на Ташу через стекло. «Да он же голодный! Его покормить надо!» – девочка метнулась к шкафчику, отсыпала из пакета в стакан семечек и в приливе энтузиазма резко распахнула окно, вспугнув голубя. Снежок вспорхнул, и Таша не сразу поняла, почему при этом раздался такой грохот и звон. А потом, осознав масштаб постигшей её катастрофы, горестно вскрикнула.

На подоконнике бабушка оставила двухлитровую банку с топлёным маслом. Порывистая Таша, открыв окно, сбросила банку на пол. Горка отвратительно-жёлтого масла лежала на линолеуме вперемешку с крупными и мелкими осколками.

Что, что теперь будет?! Во-первых, масло (противное, кстати, до ужаса) стоит денег. Бабушка опять будет говорить, что у Таши дырявые руки, что от неё одни неприятности. Но это – не самое страшное! Мама сразу поймет, что Таша разбила банку с маслом, когда открывала окно, чтобы покормить птиц. Мама сначала будет ругаться, а потом не станет с Ташей разговаривать. А это и есть самое страшное наказание.

Действовать! Нужно действовать! И Таша придумала план. Она вытащила из буфета чистую двухлитровую банку и осторожно собрала с пола всё масло. Утрамбовала, закрыла крышкой, установила на подоконник и придирчиво осмотрела. Потом собрала с пола осколки, отнесла их в раковину. Подмела, вымыла несколько раз пол. Масло трудно отмыть, но Таше это удалось. Осталось вымыть осколки, а потом выбросить их в ведро. Маме и бабушке Таша скажет, что хотела порисовать, полезла за маленькой пустой баночкой (налить воды для акварели), нечаянно разбила большую, тоже пустую.

Отмывая осколки, Таша порезала руки в нескольких местах. Было больно и стыдно, слёзы бежали по щекам. Когда бабушка вернулась из магазина, она сразу заметила, что Таша плакала, с полным доверием отнеслась в заготовленной истории, и даже пересказала её по телефону маме. Никто не заметил подмены, никто не поймал Ташу на вранье.

Вечером все, кроме папы (тот возвращался с работы поздно) были дома. Мама мыла посуду после ужина, бабушка отдыхала в своей комнате, девочки делали уроки. Таше нужно было написать сочинение по рассказу Льва Толстого «Косточка». Рассказ не понравился – Таше показалось странным, что где-то кто-то так тщательно считает сливы. Но потом она вдруг поняла, что странным образом история, в которую попал мальчик, похожа на ту, в которую попала она. Таше почему-то стало страшно, и у неё опять полились из глаз слёзы.

Сидевшая за своим столом Ира услышала всхлипыванье и повернулась к сестре: «Ты что ревёшь? Что случилось?» «Мне больно! Рука болит, где порезалась!» - соврала Таша. Ира подошла к сестрёнке, присела перед нею на корточки и вытерла ей слёзы: «Ну, не плачь, потерпи! Помнишь, как я в прошлом году распорола ногу, когда на море наступила на разбитую бутылку! Знаешь, как больно было! Мне ведь тогда зашивали ногу-то! А потом все прошло! И у тебя пройдёт! Хочешь, я тебе свою заколку подарю, которая тебе нравится, с бабочкой? Насовсем подарю, только не плачь!»

Таша прекрасно помнила, как лилась тогда кровь из распоротой ноги, каким бледным стало лицо Иры. И почему-то вдруг ясно увидела, как сестра намазывает бутерброд топлёным маслом. Чего вообще-то быть не могло, на этом масле бабушка готовила, но на бутерброды его никто никогда не мазал. Но Таша видела, как Ира мажет масло на хлеб, как подносит хлеб ко рту, а там, в масле, блестит осколок стекла.

Таша закричала так, что Ира в ужасе отпрянула, а через минуту-другую в комнату вбежали бабушка и мама. «Мама… я… голубь… он белый… ты не разрешаешь… масло… его нельзя… там осколки… Ира…»

Мама Ташу не ругала, бабушка напоила её малиновым чаем и дала выпить горькой валерьянки, Ира обозвала ненормальной. Масло выбросили (в нем и правда была куча осколков). Дом заснул до утра. Таше снился белый голубь со смешным черным пятнышком на голове. Он летел высоко в небе, и Таша точно знала, что стоит ей чуть-чуть оттолкнуться ногами от земли, как она полетит за белым голубем и обгонит его задолго до того, как они вместе долетят до облаков.