Детский портал СОЛНЫШКО
Призотека Игротека Фильмотека Умнотека Методитека Кладотека Семьятека Празднитека Мастеротека Библиотека Солныштека Беседотека
КОНКУРСЫ ДЕНЬ РОЖДЕНИЯ КАЛЕНДАРИ ВИДЕОРОЛИКИ РАСКРАСКИ МАСТЕР-КЛАССЫ ЗАГАДКИ АУДИОКНИГИ ФОРУМ
 Солнышко > Родительское собрание > Они творили для детей > Алексей Кондратьев  • регистрация / вход •  
Родителям
 • Прелюдия
 • Выбор имени
 • Крохотульки
 • Подсолнушки
 • Дошколята
 • Любознайки
 • Подростки
 • Мама-рукодельница
 • Копилка опыта
 • За советом к логопеду
 • Приятного аппетита!
 • Скачай!
 • Будь здоров!
 • Пальчиковые игры
 • Полиглотик
 • Беседы с психологом
 • Почитай-ка
 • Игрушки для развития
Михаил Садовский
Шкаф, полный времени
главы из книги

СЛАВА
(о Ростиславе Григорьевиче Бойко)


Ростислав Бойко
На фото: Р. Бойко за работой. Позднее на глянцевой поверхности готовой
фотографии фломастером была нанесена надпись:
"Дорогому Мише Садовскому от его искреннего друга Р. Бойко".

Она так и не нашла его. Они разминулись. Слава Бойко и Слава. Думал ли он о ней? Желал ли? Догадываюсь — да… но я никогда впрямую его не спрашивал об этом. Он был ревнив к чужому успеху — не завистлив, а действительно, ревнив, и часто Судьба давала ему поводы для этого. Его композиторское мастерство — несомненно высшего качества, а хоровое письмо настолько оригинально, родниково прозрачно и самобытно в интоннационном, мелодическом рисунке, что безошибочно узнаётся. Его романсы, особенно на стихи Пушкина и Исаакяна превосходны. Они — достояние классики с момента своего написания и первого исполнения. Каждое сочинение Ростислава Бойко построено на красивых мелодиях, просто, чётко, доступно, как бывает с сочинениями крупных мастеров в пору расцвета, и за этой простотой и доступностью глубина философии и море переживаний… А вообще, бессмысленно словами передавать суть музыки даже в самом общем виде… мне бы хотелось, чтобы когда-нибудь и отзывы о музыке можно было выразить её языком — страстным и бескомпромиссным, как вечный язык любви...
Конечно, любая оценка субъективна, особенно высокая похвала, но, думаю, что имею на это право, ибо знал Ростислава Григорьевича Бойко с самого начала шестидесятых, почти с начала его карьеры, и до конца его драматической жизни уже в этом, ХХI, веке…
За долгие годы совместной работы и дружбы было много эпизодов, которые больше расскажут об этом замечательном композиторе, высокообразованном эрудите, культуртрегере, страстном охотнике, книгочее, философе, убеждённом семьянине и верном друге…
Может быть, это звучит несколько пафосно, но дальнейшее повествование объяснит эту тональность.
Время необъятно и безжалостно. Сколько интересного и поучительного вмещается в нём и исчезает бесследно! Единственный способ остановить мгновение — рассказать о нём. Поэтому не устрашусь упрёков в нескромности и воспользуюсь своим правом единственного свидетеля того, о чём упомяну, поскольку был непосредственным участником происходившего… Ростислава Григорьевича уже нет — мой долг, по мере сил, сделать так, чтобы наряду с его музыкой осталась и его личность в памяти людей.
Писать о близком человеке чрезвычайно тяжело. Причин две. Первая — все слова кажутся недостаточно точными и то, что из них составляется, никак не кажется похожим на живого, “настоящего”, а от этого начинаешь терзаться, исправлять и всё портить, тогда уже вообще теряешь ориентир и повторяешь с начала всю эту круговерть.
Вторая — когда пишешь о близком человеке, опять вместе с ним переживаешь все обиды, несправедливости, удары судьбы, а на это надо столько сил! Тяжело. Если же отстраниться и писать спокойно — ничего не получится! Лучше не писать! Пишу-то именно о близком, потому и пишу, собственно, что близкий, что знаю, как мне кажется, чуть больше других о его переживаниях и удачах, поисках своего голоса в жизни, о разочарованиях… а писать, о том, что сердце не пропускает сквозь себя, стоит ли?!
Познакомились мы с композитором Ростиславом Бойко так.
Я нёс в издательство “Музыка” на Неглинную, 14 свой первый в жизни договор на первую в жизни издаваемую песню — сочинение Леонида Бакалова на мои стихи. Волновался...
В доме по этому адресу я, конечно, бывал многократно, потому что там находился самый крупный в стране магазин “Ноты”, но даже не подозревал, что там же, этажом выше, — издательство, хотя мог бы... ведь знал, что прежде там находился такой же магазин и знаменитое издательство Юргенсона.
Меня принимает литературный редактор Лариса Вигура. Я возвращаю официальные бумаги и прошу прочесть несколько моих стихотворений для детей — редакция-то детская...
Утро. Тишина. Сижу и жду “сурового решения!”
— А вот, познакомьтесь, — предлагает Лариса Георгиевна, и рекомендует вошедшую женщину, — заведующая редакцией Ольга Осиповна Очаковская… — далее немая сцена, потому что мы знакомы много лет… я ещё мальчишкой запевал в хоре, а Ольга Осиповна была районный методист — отбирала номера для концерта… Следом входит молодой, крупный, краснощёкий, улыбчивый мужчина. Его встречают приветливо и радостно. Ясно: он тут свой…
— А вы мне стихи обещали?! Хорошие! — говорит он с порога.
— Вот, Ольга Осиповна, посмотрите! — Лариса Георгиевна передаёт ей мои листочки, она углубляется в чтение, а мне неловко, непривычно, неудобно!.. Я бы рад исчезнуть, Бог с ними, со стихами и песнями... но куда там!
— Вот вам стихи, Слава, — говорит Ольга Осиповна и протягивает их гостю. — Когда вы успели поэтом стать? — это она ко мне обращается. — А я и не знала… — меня знакомят с вошедшим… но мне ничего не говорит его имя… Ростислав Бойко… А он благодарит и быстро прощается… Теперь я остаюсь под обстрелом вопросов… сколько лет прошло…
У меня нет телефона. Я стесняюсь беспокоить композитора, но он находит меня открыткой, и я еду к нему работать… Всё впервые, всё ново для меня, непривычно… даже его тесные комнаты в общей квартире... мне казалось, что композиторы живут “не так”!
И, наконец, премьера. Боже мой, сразу в знаменитом зале Чайковского! Почти целое отделение — большой хор и солисты, и чтецы, замечательные вдохновенные малыши, восторженный зал, аплодисменты, аплодисменты… и на сцене сам профессор Владислав Соколов — замечательный хоровой дирижёр! “Автора! Автора!” Поднимается Слава, кого-то ищет… оказывается, меня! Выйти кланяться на такую сцену! Нет… но он не идёт один!..
Это не поза — мы соавторы! Его отношение к этому вопросу предельно честно и принципиально. Он придирчив к литературному материалу... до педантичности, до… до бескомпромиссности, до ссоры и обиды… но выбранный материал становится его собственным, частью его самого, и он уже не разделяет стихов и музыки, “своего” и “чужого”, есть одно произведение и два автора. Это понимание его позиции ко мне приходит потом, когда я узнаю о его любви к литературе, о его умении находить нужный ему материал, о его бескорыстном отношении к авторам… Скольким помогал он делать первые творческие шаги!
Это шло от воспитания. Мы редко говорили о его прошлом, детстве, войне… что-то мешало ему открыть ворота в эту дорогую ему, заповедную страну… только урывками, к слову… музыкальная семья. Отец — оперный артист в Ленинграде в театре МАЛИГОТ, потом Слава — ученик в Хоровой капелле им.Глинки в Ленинграде, война, эвакуация… тут частенько он больше раскрывался в разговорах и с азартом вспоминал рыбалку и охоту… Две эти страсти не оставили его всю жизнь… Работа, конечно, сближает… но вовсе не обязательно делает друзьями… У нас было всё не так: его авторитетное покровительство (так он себя чувствовал в жизни) и бесконечное доверие, уважение к тому, что я делал, и, я бы сказал, любопытство исследователя: "А что ты ещё можешь? Потянешь?"
Пришла дружба.
Мы общались очень часто и не только по работе.
Вдруг звонок: “Сколько сможешь наскрести денег — привези! Сегодня, пожалуйста! Замечательное ружьё предложили неожиданно, завтра его уже не будет!” И в Сортавалла, в дом творчества композиторов, он вёз не только нотную бумагу, но обязательно ещё снасти и охотничьи доспехи!..
В музыкальном мире он был абсолютно своим — не вторгшимся в него, а выросшим в нём… знал сотни людей, с которыми учился в Хоровом училище, потом в консерватории, которую закончил по классу композиции у Арама Ильича Хачатуряна.
В этой области искусства корпоративность особенно сильна. Бойко вошёл в музыкальные круги самого высокого уровня очень скоро и естесственно, он учился в разные годы вместе с Андреем Эшпаем, Александром Флярковским, Тодором Петковым, Родионом Щедриным, Юрием Саульским… и официальное признание пришло к нему сразу по окнчании консерватории: он был тут же принят в Союз Композиторов, пошёл работать редактором в вокально-хоровую редакцию издательства этого Союза…
“Светлый путь” мы видели только в кино — лживую сказку о прекрасной жизни в Советской стране, разыгранную манекенами… а внешне благополучная, удачная, даже счастливая биография любого творческого человека всегда драматична, особенно в те годы и в той стране…
Я не пишу биографию Ростислава Бойко — сцены из жизни. Вот он уже заведует редакцией для детей. Он доверяет своему вкусу и знает, чего хочет: надо привлечь молодых, интересных авторов и открыть детям прекрасный увлекательный мир Музыки, уговорить именитых композиторов и поэтов, открыть дорогу новым авторам… Много хорошего уже сделано, много, но сколько поделок, ремесленного рукоделия, ведь это творчество приносит мизерные дивиденды и в творческом, и в моральном плане… но мы ведь "все вышли из детства"…
И ничего не даётся просто… По неизвестным мотивам (о которых на самом деле легко догадаться) в редакцию назначают графомана-завистника… Он хочет, чтобы сочиняли музыку на его стихи, буквально “всучивает” свои “произведения” каждому композитору, кто появляется в редакции. Мало, кто пишет на его вирши… и начинается борьба! Не на жизнь а насмерть!.. Бойко вынужден с ним работать и не может ничего изменить!.. Сколько сил и времени это отнимает! И скольких интересных авторов этому редактору всё же удалось буквально отлучить от участия в работе редакции!..
Ростислав Бойко затевает новый музыкальный альманах “Гусельки”! Сколько выдумки и запала! Он ищет художников, поэтов, конечно, композиторов — всё новое, лучшее! В редакции появляются… Иосиф Андриасов — он только что получил заграницей “Золотой диск” за свои записи "модернистской музыки”, это не по душе власти… Михаил Марутаев — а этот, по мнению властей, вместо того чтобы заниматься своим делом — писать музыку, ищет общую гармонию мира и “поверяет алгеброй гармонию” — теперь он признаный во всём мире учёный, академик, автор многих трудов и замечательных музыкальных произведений. Власть волнуется — на всякий случай лучше “не пущать”, потому что до гармонии вокруг в советской действительности не дотянуться… Вячеслав Артёмов, сочиняющий опусы, не вписывающиеся в представление чиновников от музыки. Позже, в середине девяностых, этот композитор сочинит “Реквием памяти павших жертв сталинского режима” — жертв власти, при которой мы жили, Реквием, прозвучавший на лучших сценах мира, Реквием, отмеченный вниманием и высокой оценкой президентов государств, Королевой Великобритании, произведение, вписанное в историю человечества… Мне повезло: я стал соавтором этих композиторов, благодаря Славе Бойко… но… Завистливый редактор-графоман не мог успокоиться — пошли сигналы, “куда надо”, что в редакции занимаются антисоветской деятельностью! Но Бойко бескомпромиссен, и сделка с совестью — это не его стезя! Он не отступил и не уступил!
Ах, Матушка правда, сколько сил ты отняла от творчества и у скольких творцов!..
Слава любую ситуацию проживает болезненно, пропускает через душу, через сердце, а оно не очень здоровое…
У Славы трудный характер. С ним, порой, сложно общаться. Он бывает язвителен, впыльчив… особенно, когда раздражён и удручён вынужденной, но бессмысленной борьбой с нечистоплотными людьми…
Мы встречаемся в Большом Зале консерватории. Случайно. Сегодня аншлаг — исполняется музыка Скрябина, и дирижёр — заезжая знаменитость, что в те, шестидесятые, великая редкость в Москве. Слава крайне удивлён, увидев меня.
— Ты здесь? — произносит он язвительно и раздражённо. — Поэты не ходят на симфонические концерты… — я молчу. — Ты знаешь, как называются симфонии Скрябина? — тут же с ехидцей устраивает мне экзамен Слава, но я не хочу ввязываться в ненужную мелкую перебранку, я знаю, что он раздражён чем-то другим, и не я тому причина…
— Ты имеешь в виду “поэмы”?
— Именно! — дирижирует рукой Слава и вдруг весь меняется, радуясь своей находке: — Потому ты и пришёл! Я же говорю, что поэты не ходят на симфонические концерты! Я никогда не видел! — я молчу и вспоминаю, что вроде тоже никогда не встречал, а Слава вдруг берёт меня под руку, ведёт по проходу, раскланиваясь налево и направо, наклоняется к самому моему уху и шепчет: — Я твои стихи Вано отдал. Они ему очень понравились. Он теперь напишет цикл хоров. Для меня! — он особенно выделяет последнее, а я с трудом соображаю, кто такой Вано? У меня даже в мыслях нет, что это недоступный небожитель Вано Мурадели… Только что раздажённый Бойко мгновенно переменился — он горд тем, что замечательный композитор для его редакции создаст интересное произведение!..
У меня в дальнем глухом конце Москвы уже появился телефон. Поздний звонок Ростислава Григорьевича:
— Мне срочно нужны стихи, извини, что так поздно звоню... песня... — я долго выслушиваю подробные объяснения, какая это должна быть песня и в наступившей паузе отвечаю…
— У меня есть уже точно такая, только с другим композитором, и она опубликована…
— Это не имеет значения! — перебивает Бойко
— Как? — моему удивлению и возражению, что там многомиллионный тираж, Слава резонно противопоставляет коммунистический расхожий тезис:
— "Всё, что написано, принадлежит народу!" А если опубликовано — тем более! — уточняет он… и пишет новую музыку на те же стихи, и песня, в отличие от первой, становится известной и популярной…
Нет. Даром Бойко ничего не даётся. “Напиши мне о животных по-своему… по-твоему… не в русле…” Я всегда прислушиваюсь к его просьбам… и постепенно появляется “Мой зоопарк”. В этом цикле трёхголосных хоров без сопровождения многие музыкальные идеи композитора, а стихи о том, о чём я не могу рассказть взрослым своим читателям, потому что моих “взрослых” стихов не печатают — не о том пишу… не вижу "светлого завтра"…
Видно, тут уж “редактору-слуге власти” не обойтись “сообщениями”. Подробное письмо направлено в высокие партийные инстанции — готовится к печати “антисоветское произведение”. Ярлык повешен. Нервотрёпка началась. Цикл ощипан, перья разлетелись. Бойко переживает это не как неудачу — как трагедию…Но он бессилен… Я привожу примеры, о которых знаю не с чужих слов, ситуации, которые прожил… Но… через полгода снова Большой Зал. И в исполнении хора под управлением профессора Владислава Соколова цикл “Мой зоопарк” звучит целиком, и ликующий Слава, красный от волнения, с вечным началом улыбки на губах, смущённый и вдохновенный… нет, он не пойдёт один на сцену, он ищет соавтора, потому что знает, чего нам обоим стоило это исполнение!
И дальше, в уже знакомой редакции издательства “Музыка”, благодаря стараниям Ольги Осиповны Очаковской этот цикл публикуется целиком, без единой купюры…
В одном стихотворении в начале:

У птицы, у секретаря,
Такое прозвище не зря!

В конце:

Да, видно, все секретари
Похожи... что ни говори!

"Секретарь" для стукача был только партийной должностью! Как же над ним издеваться?
В другом стихотворении:

Слоны слоняются по свету,
Из клеток смотрят на ребят.
Им грустно, и они об этом
Трубят, трубят, трубят, трубят…

Или:

Попугай — магнитофон.
Скажешь ты — повторит он.
Так что будьте острожны
С попугаями, друзья!
Вразумить их невозможно
Да и выключить нельзя!..

Это уж прямой вызов стукачам. Такого нельзя простить.
Зависть — неодолимое чувство многих душ. И я считаю — одна из мощнейших движущих сил жизни. Она толкает на любые подлости, а уж сказать за спиной гадость… безответственно и просто…
“Как ты можешь иметь с ним дело? — доброхот-композитор вальяжно берёт меня под руку. — Он же страшный… анти…” Но я успеваю перебить его, предполагая наперёд, что он приподнесёт мне: “Не надо. Если вы хотите что-то сказать мне о моём соавторе, — не говорю, что друге, — то только в его присутствии — прошу вас! Можно ещё на детской секции в Союзе композиторов, которой он руководит… ”
Но доброхот настойчив. Он, видимо, знает о моей борьбе за собственное достоинство, о моей нетерпимости к национальной дискриминации, мягко говоря… он в недоумении… Столько похожих примеров вокруг поощряют его настырную инициативность!...
Слава гордился своими казачьими корнями... в последние годы, когда уже не мог сочинять из-за тяжелейшей болезни и читал, читал, читал... разыскал родовые ниточки, тянущиеся в глубь истории к Гетману Мазепе и дальше, дальше... а мне было хорошо, что ему есть чем и кем гордиться в прошлом... в моей семье помнили только дедушку... дальше был мрак, тянущийся из средневековья в еврейское местечко в Белоруссии…
Слава верил в порядочность и верность. Его жена, известный хормейстер, очаровательная женщина, Лариса Мирановна Абелян, которую все звали Ларочка, своим героическим самопожертвованием продлила его дни, помогая ему не впасть в отчаяние, одолевать болезнь… болезнь, навязанную ранимой душе тяжким веком и страшной подозрительной и мстительной властью...


Слева направо: Лариса Абелян, Михаил Садовский, Владислав Соколов

Лариса Абелян - супруга Р. Бойко, главный хормейстер детского хора АПН СССР.
Владислав Соколов - профессор, народный артист СССР, руководитель детского хора АПН СССР.
(АПН - академия педагогических наук)

Недолго выдержал он на посту редактора — его терзали за справедливость и честность, за то, что он талантлив и нетерпим к бездарям… Эти самые бездари такого простить не могли… Но за семь лет Ростислав Бойко-редактор издал и “спровоцировал” столько хорошего! Ставшего классикой творчества для детей! В том числе, и его собственные сочинения: чудесная жемчужинка — маленькая опера-сказка “Песенка в лесу” (на стихи Якова Акима), “Серебряный поясок” (цикл на стихи своего друга, поэта Виктора Викторова), “Уроки-чудеса” (цикл песен и хоров на стихи автора этих строк) да даже отдельные крошечные песенки, как “Новый дом по чертежу” (на стихи Леонида Дербенёва) — это можно смело сказать: шедевры! У них, как показало время, долгая судьба.
Триумф его хора “О чём говорили деревья?” — удивительный пример осуществления творческого желания композитора. Он просил меня написать стихотворение о лесе... Может быть, вспоминал детство и село Арбаж в Кировской области, куда попал в эвакуацию вместе с ленинградским хоровым училищем, когда началась война… три года он прожил там и частенько упоминал в разговорах… “…знаешь, там такие зимы, что действительно птички на лету замерзали” или “… разве тут грибы! Вот, когда мне было десять...” Когда ему было десять, шла война, и грибы в лесной глуши казались такими вкусными, что никакие деликатесы столичной жизни не затмили их...
Долго не находилось у меня необходимого стихотворения… почему он искал его именно у меня? И однажды оно пришло... написалось...

О чём шумит осина, осина, осина?
О небе синем-синем, о синем, о синем…
О чём вздыхают ели, ох, ели, ох, ели?
Что нет давно метели, метели, метели.

А в конце:

Услышал сплетник-ветер, ох, ветер,ох, ветер
И всем разнёс на свете, на свете, на свете...
О чём говорили деревья...

Эти повторы в каждой строке, конечно, от композитора… мне досталось потом нелегко, потому что не всегда ритмический строй строфы позволял сделать это механически — удвоением, утроением слов…
Триумф этого сочинения начался в Париже на международном хоровом форуме. Его исполнил знаменитый Детский хор Института Художественного воспитания Академии педагогических наук СССР под управлением профессора, Народного артиста СССР Владислава Соколова… Оттуда прилетели рецензии, слухи, запись и награды, а потом был концерт в любимом Большом Зале консерватории в Москве и оглушительный успех...
Пришлось хористам дважды на бис его спеть, и каждый раз после двенадцатиголосного заключительного аккорда зал замирал в гробовой тишине, пока где-то в вышине угасали последние отзвуки, а потом вскакивал и бушевал…
Полный Большой Зал! И партер, и два амфитеатра, битком набитые — это был не детский утренник, а филармонический абонементный концерт! У Славы на глазах выступили слёзы! Он сдерживался… Соколов разводил руками — больше повторять было невозможно… да и петь после этого что-либо другое было невозможно… Анна Чехова (бессменный замечательный конферансье Большого Зала Консерватории) объявила антракт…
Чуть в сторону — несколько строк.
После ухода Бойко из редакции, в ней остались начатые при нём работы, в том числе и сборник песен на мои стихи... вообще, музыкальные издательства издавали авторские сборники только композиторов, не поэтов. Это было редкое исключение. Просто песни, в него вошедшие, издавались уже по очень многу раз, некоторые больше двадцати… популярные, детские… Успехи этих песен, соавторство с Бойко и дружба с ним не прошли мне даром… литературный редактор (в данном случае слово мужского рода не означает пола редактора) собрал редсовет (обсуждать песни, изданные в этой же редакции по многу раз!). Пригласили несколько “поэтов”. Новый безвольный зав. редакцией шёл на поводу, и сборник разгромили, что называется “в пух и прах”. Это был последний год жизни серого кардинала Суслова. Сумрак навис над страной. Меня не печатали нигде! Очевидно, поступило негласное распоряжение… цепочка распространилась на все издатльства, отменили мой авторский вечер в концертном зале Олимпийской деревни… пришлось защищаться и, хотя многие отговаривали, вслух заявить об антисемитизме на любимой Родине! Терять мне было нечего... кроме друзей! Я это заявил громко… Этим, очевидно, сохранил многих…
Человеческое ничтожество стало достоинством. Власть на всех уровнях вытягивала послушную глумливую серость снизу и создавала непробиваемый слой. Это была последняя попытка защиты: многоярусный, вездесущий, непробиваемый слой — не было надежды пройти сквозь него, он втягивал в себя и поглощал. Или заставлял становиться его частицей, или намертво замуровывал где-то в середине, в своей толщине, замуровывал глухо, надёжно, беспросветно — намертво…
Это чувствовали все. Это была тихая агония. Я встретил Славу после какого-то крупного партийного собрания в Союзе композиторов, где он выступил с открытым забралом… он шёл нараспашку в лёгкой дублёнке, лицо в баговом нездоровом румянце, лихорадочно блестящие глаза… ему было плохо не только от непонимания и противостояния своих же, коллег… ему было просто физически плохо. Я видел это, старался сделать так , чтобы он выговорился… напрасно… только отдельные фразы возбуждённой речи… он не мог успокоиться, кипел… природа как бы стихийно оберегла его болезнью: вырвала из течения привычной жизни, которая так давила и корёжила его… но, к сожалению, вырвала безвозвратно… без надежды на выздоровление…
И снова Большй Зал. Опять битком набитый! Сегодня авторский концерт Ростислава Бойко — только симфонические произведения. Главный оркестр страны — Государственный симфонический! Дирижёр Евгений Светланов!.. Бойко нет в зале. Он болен. Нет, я не прав. С первым звуком стало ясно, что весь зал — от малиновых партьер на дверях, до недоступного хрустального многояроснуго круга под потолком — всё полно Ростиславом Бойко! Потому что его музыка, собранная воедино, мне кажется, впервые, вдруг открыла публике очень большого творца — выразительного, незабываемого, мелодичного, кристально-чистого и нравственного, ранимого и светлого, страдающего и не отчаивающегося…
Его сюита для солиста, хора и симфонического оркестра "Вятские песни" настолько захватила слушателей… мне даже показалось, что великие композиторы прошлого чуть выдвинулись из своих овальных рам на стенах и кивали одобрительно головами, пытаясь найти виновника успеха, чтобы поприветствовать его!
Ещё студенту Бойко его учитель Арам Ильич Хачатурян сказал: “Вы хотя и медленно, на мой взгляд, но зато прочно строите дом своей своей Музыки.”
Дом композитор Ростислав Бойко построил замечательный. Жаль, что сегодня в него так редко заходят люди. Больше всего в памяти сорокалетних задержались песенки, которые были в обязательной программе детских садов, школ, а из них, конечно, такие как “Ленин и весна” (слова Е. Карасёва)… у него вообще, обширная “ленениана”, песни, посвящённые праздникам, “красным датам”… Ими открывали большие концерты, официозные празднества в огромных залах при диване коммунистических старцев, правивших жизнью.
Я думаю, пытаюсь понять: зачем он писал их, эти “красные” песни, хоры? Что это — попытка откупиться от власти? Обязательный налог творчества, чтобы больше печататься? Исключено! По “зову души и сердца”? Нет! Это знаю точно! Его душа была отдана великим образцам поэзии Пушкина, Тютчева, Иссаакяна… он был язвительно саркастичен в разговорах, когда упоминал власть… Никто теперь не ответит. Но даже эти дежурные опусы были мелодичны и прозрачны, он не умел писать плохо. А у коллег и не просоветски настроенных людей они вызывали презрительные насмешливые замечания в адрес их автора… Эх, “Пусть в неё кинет камень, кто безгрешен!” Но публика того времени не была привержена библейским мудростям. К величайшему сожалению… доставалось Славе. Почему-то возможность “укусить” коллегу была для многих значительно привлекательнее радости от его удач! А их-то было значительно больше!
Как-то в первые годы знакомства (трудно точно восстановить дату) я встретил дома у Славы композитора Юрия Чичкова... Мой приход совпал с их бурным обсуждением чего-то… очевидно, важного… Они сначала мялись, им хотелось продолжить беседу, но я совершенно явно помешал… потом Слава, решившись, открылся мне:
— Мы с Юрой решили купить себе по куску земли, — я явно не понимал, о чём речь, что называется “не врубался”.
— На кладбище, — пояснил Слава. — Чтобы потом лежать в хорошем месте… хлопот меньше… — я был совершенно растерян… Чичков поддержал:
— Давай с нами… компания своя… веселее будет… — я опять не понял, когда будет веселее: покупать сейчас, где-то на каком-то неизвестном для меня кладбище место, дурачась и отпуская шуточки, чтобы подбодрить себя, или потом, когда вечная метла сгребёт нас… Мы посмеялись, пошутили, но так никуда и не поехали… По-моему, они осуществили своё намерение… хотя на дворе свирепствовал лютый морозный застой… Первым ушёл Юра, совершенно потерявший себя в начале девяностых в половодье беспардонной, грабительской “демократии”, потом Слава…
Россия никогда не берегла “людишек”, транжирила таланты спокон веку… Не от щедрости — от дурости и беспардонного равнодушия, как выкачивает из себя нефть, газ, руду на потребу цепкой власти, на вынос, не думая о завтрашнем дне своего народа… но справедливость жизни приходит трагически поздно, недоступно для ощущения погубленного таланта…
Большой Зал, полный слушателей, полный до последней прозвучавшей ноты встал и устроил овацию... большинство знало, что Ростислав Григорьевич Бойко, тысячелико смотрящий с программок очень болен, казалось, все хотели, чтобы этот грохот и радостное возбуждение донеслись до него в небольшую квартиру на Студенческой улице, чтобы он почувствовал горячую благодарность сердец, Родины, которую любил ещё больше оттого, что она безнадежно больна и втоптана в грязь властью, которой, оказывается, не удалось и с ним поступить так же, несмотря ни на что...
Среда, 18 февраля, 2004 года
Москва – Нью Джерси


Автор статьи: Михаил Садовский,
фотографии из личного архива автора, публикуются впервые.
Опубликовано 30 января 2006 года.

Ссылки по теме
(музыка Р. Бойко, стихи М. Садовского):
  • Сюита "Вместе с нами петь зовем"
  • Песня "Королева снежная"
  • Песня "Память войны"
  • Песня "Уроки-чудеса"



  • Присоединяйтесь!
    Солнышко в ВКонтактеСолнышко в FacebookСолнышко в TwitterСолнышко в YouTubeНаписать письмо
    «Солнышко» - избранное
     • Семья - единство помыслов и дел
     • Наша дружная семья
     • Как мы выбирали имя малышу
     • Поэзии солнечной нежные звуки
     • Лучик солнца в волосах
     • Химия для малышей
     • География для малышей
     • Экономика для малышей
     • Физика для малышей
     • Математика для малышей
     • Английский для малышей
     • Природоведение для малышей
     • Зоология для малышей
     • Этикет для малышей
     • Солнечная мастерская
     • Блюдо для моего Солнышка
     • Солнышко путешествует
     • Солнечная песня
     • Солнечные частушки
     • Солнечная сказка
     • Солнечные батареи
     • Солнечные дети
     • Почемучка
     • Карандашик
     • Детские стихи
     • Частушки
     • Говорят дети
      Главная   Призотека   Игротека   Фильмотека   Умнотека   Методитека   Кладотека   Семьятека   Празднитека   Мастеротека   Библиотека   Солныштека   Беседотека  
     Конкурсы  Игры  Комиксы  Мультфильмы  Видеоролики  Календари  День рождения  Квесты  Раскраски  Поделки  Смекалочка  Азбука  Стихи  Загадки  Этика  География  Экономика  Химия  Частушки  Ноты  Аудиокниги  Стенгазеты  Портфолио  Медали  Дипломы  Сертификаты  Новогодние костюмы  Имена  Копилка опыта  Рецепты  Причёски  Путешествия  Мама-рукодельница 
      Карта сайта   О проекте   Реклама   Авторам   Награды   Отзывы   Архив   Наши баннеры   Сделать стартовой   Поставить закладку   ЧаВо   E-mail  
    Лауреат конкурса Премия РунетаЛауреат национальной Интернет премииПобедитель конкурса Золотой сайт
    © 1999-2018, портал «Солнышко» solnet.ee Перепубликация материалов без письменного согласия редакции и авторов запрещена
    solnet® — зарегистрированный товарный знак. Все права защищены и охраняются законом.

    Сервер: fiber.ee

    Рейтинг@Mail.ru       Индекс цитирования